Неточные совпадения
Куренные были: Ностюган, Покрышка, Невылычкий; и много еще других славных и храбрых козаков захотело попробовать
меча и
могучего плеча в схватке с татарином.
Я посмотрел на него. Редко мне случалось видеть такого молодца. Он был высокого роста, плечист и сложен на славу. Из-под мокрой замашной рубашки выпукло выставлялись его
могучие мышцы. Черная курчавая борода закрывала до половины его суровое и мужественное лицо; из-под сросшихся широких бровей
смело глядели небольшие карие глаза. Он слегка уперся руками в бока и остановился передо мною.
Молодежь восхищалась его «Историческими движениями русского народа», не
замечая, что книга кончается чуть не апофеозом государства, у подножия которого, как вокруг
могучего утеса, бьются бессильные народные волны.
Орлан оглянулся по сторонам и затем нагнул голову вниз. Тут только я
заметил в лапах у него какой-то предмет, но что именно это было — за дальностью расстояния — не было видно. Вдруг сзади и немного влево от меня послышался крик, какой обыкновенно издают пернатые хищники. Орлан насторожился. Он нагнул голову, дважды кивнул ею и раскрыл свой
могучий желтый клюв. Оперение на шее у него поднялось. В этом виде он действительно оправдывал название царя птиц.
Покажите ему в будущем обновление всего человечества и воскресение его, может быть, одною только русскою мыслью, русским богом и Христом, и увидите, какой исполин,
могучий и правдивый, мудрый и кроткий, вырастет пред изумленным миром, изумленным и испуганным, потому что они ждут от нас одного лишь
меча,
меча и насилия, потому что они представить себе нас не могут, судя по себе, без варварства.
С проникновенной и веселой ясностью он сразу увидел и бледную от зноя голубизну неба, и золотой свет солнца, дрожавший в воздухе, и теплую зелень дальнего поля, — точно он не
замечал их раньше, — и вдруг почувствовал себя молодым, сильным, ловким, гордым от сознания, что и он принадлежит к этой стройной, неподвижной
могучей массе людей, таинственно скованных одной незримой волей…
С другой стороны, нельзя было не
заметить и того, что это же прикосновение отчасти вредоносно подействовало на здоровую и
могучую натуру субъекта, потому что, несмотря на его молодость, щеки его несколько опухли и сделались уже дряблыми, а в глазах просвечивало что-то старческое.
— Если ты будешь
сметь так говорить со мной, я прокляну тебя! — зашипел он, крепко прижав свой
могучий кулак к столу. — Я не горничная твоя, а отец тебе, и ты имеешь дерзость сказать мне в глаза, что я шулер, обыгрывающий наверняка своих партнеров!
Тут только Оленин
заметил всю громадность и силу сложения этого человека, несмотря на то, что краснокоричневое лицо его с совершенно белою окладистою бородой было все изрыто старческими,
могучими, трудовыми морщинами.
— «Не вихри, не ветры в полях подымаются, не буйные крутят пыль черную: выезжает то сильный,
могучий богатырь Добрыня Никитич на своем коне богатырском, с одним Торопом-слугой; на нем доспехи ратные как солнышко горят; на серебряной цепи висит меч-кладенец в полтораста пуд; во правой руке копье булатное, на коне сбруя красна золота.
Жестоким провидцем,
могучим волхвом стал кто-то невидимый, облаченный во множественность: куда протянет палец, там и горит, куда
метнет глазами, там и убивают — трещат выстрелы, льется отворенная кровь; или в безмолвии скользит нож по горлу, нащупывает жизнь.
Только когда Заяц вылез из своей выработки, я хорошенько рассмотрел его атлетически сложенную фигуру. Ему было пятьдесят с лишком, но это
могучее мужицкое тело смотрело еще совсем молодым и могло вынести какую угодно работу.
Заметив мой пристальный взгляд, старик с добродушной улыбкой проговорил...
Казалось, они долго были на дне моря, увлеченные туда
могучей силой бури, и вот теперь поднялись оттуда по велению огненного
меча, рожденного морем, — поднялись, чтобы посмотреть на небо и на все, что поверх воды…
Даже Кузьма Косяк, новый засыпка, орловец, зубоскал и задира, молодой парень,
могучий, с весёлыми и синими глазами и ровным рядом мелких белых зубов, всегда оскаленных задорной улыбкой, — даже этот Кузьма, с которым всегда было за что всласть поругаться, стал почтителен и услужлив; песен, на которые был большой мастер, больше не пел, меткими прибаутками во все стороны не сыпал, и Тихон Павлович,
замечая за ним всё это, недовольно думал про себя: «Хорош, видно, я, чёрт, стал!» И, думая так, всё более подчинялся чему-то, неотвязно сосавшему его сердце.
Бывало, я искал
могучею душой
Забот, трудов, глубоких ощущений,
В страданиях мой пробуждался гений
И весело боролся я с судьбой;
И был я горд, и силен, и свободен,
На жизнь глядел, как на игрушку я,
И в злобе был я благороден,
И жалость не смешна казалася моя,
Но час пришел — и я упал, — ничтожный,
Безумец, безоружен против мук и зла;
Добро, как счастие, мне стало невозможно.
И
месть, как жизнь, мне тяжела…
Волнение от всей этой внезапности; радость при нежданных и весьма значительных для него деньгах; страх пред странным тоном письма и особенно пред заключительной и весьма-таки полновесною угрозой; заманчивость этой загадочно-таинственной неизвестности, за которою скрывается какая-то неведомая, но, должно быть, грозная и
могучая сила, (так по крайней мере думал Шишкин) и наконец это лестно-приятное щекотание по тем самым стрункам самолюбия, которые пробуждают в молодом человеке самодовольно-гордое сознание собственного достоинства и значительности, что вот,
мол, стало быть, и я что-нибудь да значу, если меня ищут «такие люди».
Расплываются по
могучей реке дрова из разбитых барок, захлестывает волнами дощаники и лодки, наносит на песчаные
мели шитики, тихвинки, кладнушки.
Главенствующим богом этого периода эллинской религиозной жизни был Аполлон. Изображая его богом «светлой кажимости» и «обманчивой иллюзии», Ницше сильно грешил против истины. Но он был глубоко прав,
помещая данный религиозный период под знаком именно Аполлона. Все существенные особенности тогдашнего жизнеотношения удивительно ярко и исчерпывающе символизируются прекрасным и
могучим образом этого бога.
— Прямой сокол, —
заметил, глядя ему вслед старик, — ретивое у него доброе, горячо предан родине… Кабы в стадо его не мешались бы козлы да овцы паршивые, да кабы не щипала его молодецкое сердце зазнобушка, — он бы и сатану добыл, он бы и ему перехватил горло
могучей рукой так же легко, как сдернул бы с нее широкую варежку.
— Ведомо тебе хлебосольство и единодушие отца моего с Фомою и то, как они условились соединить нас, детей своих; памятно тебе, как потешались мы забавами молодецкими в странах иноземных, когда, бывало, на конях перескакивали через стены зубчатые, крушили брони богатырские и славно мерились плечами с врагами сильными,
могучими, одолевали все преграды и оковы их, вырывали добро у них вместе с руками и зубрили
мечи свои о черепа противников?
— Школьное умствование, вылупившееся из засиженного яйца какой-нибудь ученой вороны! Налетит шведский лев [Шведский лев — имеется в виду шведский король Карл XII (на гербе Швеции — изображение льва).], и в
могучей лапе замрет ее вещательное карканье! От библиотекаря московского патриарха ступени ведут выше и выше;
смею ли спросить: не удостоится ли и царь получить от вас какую-нибудь цидулку?
— К сожалению, надо
заметить, что и самое добро, самое просвещение не иначе можно ввести в необразованные массы, как силою умной, непреклонной воли. Для этой-то массы необходим человек-властитель, подобный тому, что едет теперь перед нами. Советую и тебе, мой друг, действовать для блага здешнего человечества не иначе, как через этот
могучий проводник.
— Ведомо тебе хлебосольство и единодушие отца моего с Фомой и то, как они условились соединить нас, детей своих; помнишь ты, как потешались мы забавами молодецкими в странах иноземных, когда, бывало, на конях перескакивали через стены зубчатые, крушили брони богатырские и славно мерились плечами с врагами сильными,
могучими, одолевали все преграды и оковы их, вырывали добро у них вместе с руками и зубрили
мечи свои о черепа противников?
На него смотрели бездонно-глубокие глаза, черные и страшные, как вода болота, и чья-то
могучая жизнь билась за ними, и чья-то грозная воля выходила оттуда, как заостренный
меч.
И в этом раздумье не
заметил я, как небо вдруг вспыхнуло, загорелось и облило нас волшебным светом: все приняло опять огромные, фантастические размеры, и мой спящий избавитель представлялся мне очарованным
могучим сказочным богатырем.
Певец
Друзья, кипящий кубок сей
Вождям, сраженным в бое.
Уже не при́дут в сонм друзей,
Не станут в ратном строе,
Уж для врага их грозный лик
Не будет вестник мщенья,
И не помчит их мощный клик
Дружину в пыл сраженья;
Их празден
меч, безмолвен щит,
Их ратники унылы;
И сир
могучих конь стоит
Близ тихой их могилы.